Том 3 (1993-1998)

Представляем собрание сочинений, содержание которого составили произведения, ставшие классикой современной прозы, а о форме позаботилась известная художница Юлия Стоцкая. Времена и нравы в прозе Рубиной — пластичный материал, из которого автор лепит причудливые формы. В каждой угадывается рука одного и того же мастера, но все они отличаются ровно в той степени, чтобы влюбиться в них по отдельности. В серию включены как ранние произведения автора, так и последние по времени. Полноценный таймлайн, вдоль которого прослеживаются эволюция писательского стиля и расширение географии происходящих во вселенной Рубиной событий. В этом диапазоне расположены ностальгические воспоминания юности, плутовские романы и философские притчи, драматические семейные саги и масштабные исторические полотна. На ее карту нанесены громокипящая Москва и тихие провинциальные улочки, экзальтированный юг и меланхоличная средняя полоса России, экзотика восточных базаров и холодность готической Европы. Они выписаны на страницах этих книг так, что невольно оказываешься участником квеста, заданного Диной Ильиничной. Невозможно не пройти его вместе с ее героями — людьми творческих профессий: художниками, кукольниками, актерами и певцами. Авантюристами высшей пробы, обаятельными прохиндеями, харизматичными и порой такими опасными. «Саша Воловик, в первые дни нашей здешней жизни исполнявший роль Вергилия по всем кругам израильского общества, — человек усмешливый и до известной степени циничный, — сказал мне: "А вот с израильтянами будь начеку. В большинстве своем это мошенники, идиоты и упрямые кретины… — После чего улыбнулся и добавил: — Но есть среди них чертовски обаятельные люди!" Добавлю от себя, что за пару десятков лет мне попадались как те, так и эти, но с жизнью здесь меня примиряли именно те самые чертовски обаятельные, импульсивные, улыбчивые и горячие люди с непредсказуемой реакцией и невероятными судьбами, с которыми хочется спорить, которым хочется возражать, с которыми приходится ругаться… Но, путешествуя по европейским странам, восхищаясь европейской упорядоченностью и сдержанностью в человеческих отношениях, ты вновь и вновь мысленно говоришь себе, что никогда не променяла бы "свой израильский бардак" на покой и порядок чопорной Европы». — Дина Рубина